Но хуже всего было то, что она лишилась волшебного дара. С его помощью она запросто услышала бы все разговоры на дальнем расстоянии, да и вообще могла бы творить мелкие заклинания себе в помощь. Лишившись дара, Энн обнаружила, что поиски – занятие бесполезное и утомительное.

Она поверить не могла, что, находясь так близко от сестер Света, никак не может их обнаружить. Будь у нее дар, она просто почувствовала бы, где они находятся.

Но отсутствие волшебного дара лишало и еще кое-чего. Оказаться неспособной пользоваться волшебным даром – все равно что лишиться любви Создателя. Дело всей ее жизни во благо Создателя вместе с радостью соприкосновения с магией – со своим Хань, жизненной силой – всегда доставляло ей удовольствие. Не то чтобы она никогда не испытывала разочарований, страха или не терпела неудач – просто всегда было достаточно коснуться своего Хань, чтобы преодолеть любые невзгоды.

Более девяти столетий Хань был ее постоянным спутником. И нынешняя неспособность коснуться дара частенько вызывала слезы на глазах.

Большую часть времени она не ощущала никакой разницы – пока не думала об этом. Но как только, забывшись, пыталась коснуться Хань и не могла, ей начинало казаться, будто у нее медленно угасает рассудок.

Пока Энн не пыталась обратиться к магии, казалось, что она тут, на месте, где-то внутри, ждет, как добрый друг, которого видишь краем глаза. Но когда аббатиса пыталась дотянуться до нее, направляла в ту сторону мысли, возникало такое ощущение, будто под ней разверзлась земля и она летит в бездонную черную пропасть.

Лишенная дара и защиты магии Дворца Пророков, Энн ничем не отличалась от остальных людей. Она и на самом деле почти что нищенка. Обыкновенная старуха, дряхлеющая, как все, и обладающая не большей силой, чем любая другая. Знания и – во всяком случае, она надеялась, – приобретенная с годами мудрость были ее единственным преимуществом.

Пока Зедд не изгонит шимов, она будет практически беспомощной. Пока Зедд не изгонит шимов. Если Зедд изгонит шимов…

Энн ошиблась направлением – пошла между близко стоящими фургонами – и оказалась в тупике, из которого кто-то шел ей навстречу. Рассыпавшись в извинениях, она повернулась в обратную сторону. Нищие всегда очень благолепны, пусть и неискренне.

– Аббатиса?

Энн застыла.

– Аббатиса, это вы?

Энн оглянулась и увидела ошарашенное лицо сестры Георгии Цифаро. Они были знакомы более пятисот лет. Женщина беззвучно открывала рот, пытаясь произнести хоть слово.

Энн потрепала ее по руке, в которой та сжимала котелок с дымящейся кашей. Сестра Георгия вздрогнула.

– Хвала Создателю! Наконец-то я вас отыскала, сестра Георгия!

Сестра Георгия опасливо протянула руку и коснулась щеки Энн, словно проверяя, не видение ли перед ней.

– Ты ведь мертва, – пролепетала сестра Георгия. – Я была на твоих похоронах. Я видела… ты и Натан… Ваши тела ушли к Свету на погребальном костре. Я своими глазами видела. Мы молились всю ночь, глядя, как горит ваш с Натаном погребальный костер.

– Правда? Очень мило с твоей стороны. Ты всегда была так заботлива, сестра Георгия. Очень похоже на тебя – стоять в темноте и молиться всю ночь напролет за меня. Душевно признательна. Только вот меня там не было.

Сестра Георгия снова вздрогнула.

– Но… Но… Ведь аббатисой избрали Верну!

– Да, знаю. Я собственноручно написала приказ, не забыла? – Женщина кивнула, и Энн продолжила: – У меня были на то причины. Но, как бы то ни было, я вполне жива-здорова, как ты и сама отлично видишь.

Тут наконец сестра Георгия поставила котелок и обняла Энн.

– Ой, аббатиса! Аббатиса! – только и смогла выдавить сестра Георгия, после чего расплакалась, как ребенок. Энн ухитрилась довольно быстро ее успокоить несколькими словами. Нельзя было допустить, чтобы их застали в таком виде. На кону стояли их жизни, и Энн не могла рисковать, выслушивая истерически рыдающую бабу.

– Аббатиса, что с вами случилось? От вас разит дерьмом, и выглядите вы ужасно!

Энн хихикнула.

– Я не осмелилась демонстрировать мою красоту всем этим мужчинам, иначе не успевала бы отказываться от предложений руки и сердца!

Сестра Георгия рассмеялась, но тут же снова заплакала.

– Они сущие скоты! Все они!

– Знаю, сестра Георгия. Знаю, – успокоила ее Энн. Она приподняла собеседнице подбородок. – Ты сестра Света. Ну-ка выпрямись. То, что сделали с твоим телом, не имеет значения. Важны только наши бессмертные души. Скоты в этой жизни могут творить что угодно с твоим бренным телом, но они не могут коснуться твоей чистой души. Так что веди себя как подобает той, кто ты есть, – сестре Света.

Сестра Георгия улыбнулась сквозь слезы.

– Спасибо, аббатиса. Мне необходима была ваша выволочка, чтобы вспомнить мое предназначение. Иногда так просто обо всем забыть.

– Где остальные? – Энн шла напролом к своей цели.

Сестра Георгия указала вправо за спиной Энн.

– Вон там.

– Вы все вместе?

– Нет. Аббатиса, некоторые из сестер предались Безымянному. – Закусив губу, она ломала руки. – В нашем ордене есть сестры Тьмы.

– Да, знаю.

– Знаете? Ну, так их Джеган держит в другом месте. Сестры Света живут все вместе, но где находятся сестры Тьмы, не знаю. Да и знать не хочу.

– Хвала Создателю, – вздохнула Энн. – На это я и рассчитывала – что их с вами не окажется.

Сестра Георгия оглянулась.

– Аббатиса, вам надо срочно уходить, не то вас убьют или схватят.

Она принялась отталкивать Энн, пытаясь обойти ее и уйти прочь.

Энн схватила ее за рукав, чтобы заставить дослушать.

– Я пришла спасти сестер. Произошло нечто такое, что предоставило нам исключительную возможность помочь вам бежать.

– Нет никакого…

– Цыц! – шепотом рыкнула Энн. – Слушай меня! Шимы вырвались на свободу.

– Это невозможно! – ахнула сестра Георгия.

– Да ну? А я тебе говорю, что так оно и есть. Если ты мне не веришь, то почему, как ты думаешь, твоя волшебная сила исчезла?

Сестра Георгия молчала. До Энн доносился грубый смех расположившихся неподалеку игроков. Сестра шарила глазами по территории за фургонами, опасаясь, что их заметят.

– Ну так как? – поинтересовалась Энн. – Какие у тебя соображения насчет причин, по которым исчезло твое могущество?

Сестра Георгия облизнула пересохшие губы.

– Нам запрещено касаться нашего Хань. Джеган разрешает нам это, только если ему что-то нужно. Он сидит в наших разумах, аббатиса. Он – сноходец. И может определить, что Хань касались без его разрешения. И потом тебе уже больше не захочется нарушать приказ. Он может управлять чужим Хань. Может заставить тебя сильно пожалеть, что ты сделала что-то, что ему не понравилось. – Она снова заплакала. – Ах, аббатиса…

Энн прижала голову Георгии к плечу.

– Тихо, тихо. Успокойся. Все теперь будет хорошо, Георгия. Успокойся. Я пришла, чтобы вырвать вас у этого чудовища.

– Вырвать? – подняла голову сестра Георгия. – Вы не сможете! Сноходец сидит в наших разумах. Не исключено, что он сейчас за нами наблюдает. Он это может, знаете ли.

– Нет, не может, – покачала головой Энн. – О шимах не забыла? Твоя магия исчезла, и его – тоже. Его больше нет в твоей голове. Ты свободна.

Сестра Георгия принялась возражать, но Энн схватила ее за руку и поволокла вперед.

– Отведи меня к остальным сестрам. И не смей со мной спорить, слышишь? Мы должны бежать, пока у нас есть шанс.

– Но, аббатиса, мы не можем…

Энн схватила продетое в губу сестры Георгии кольцо.

– Хочешь и дальше оставаться рабыней этой скотины? Хочешь, чтобы тебя и дальше пользовали его солдаты и он сам? – Она дернула кольцо. – Хочешь?!

На глазах Георгии навернулись слезы.

– Нет, аббатиса…

– Тогда отведи меня в палатку к остальным сестрам Света. Я намерена увести вас всех от Джегана нынче же ночью.

– Но, аббатиса…

– Давай быстро! Пока нас тут не поймали!

Сестра Георгия подхватила котелок с кашей и поспешила вперед. Энн шла за ней по пятам. Георгия оглядывалась через каждую пару шагов. Она торопливо шла, обходя костры и группы солдат как можно дальше. Но даже при этом солдаты иногда замечали ее и пытались схватить за подол, разражаясь хохотом, когда она с криком отскакивала.